26 августа 1978 года, Патриарх Венеции Альбино Лучани, избранный в течение всего одних
суток от начала конклава, принял решение называться Иоанном Павлом, объединив в своем
имени имена Иоанна XXIII и Павла VI. Так же скоро, – всего через несколько недель,
28 сентября, – Бог призовет этого Папу к Себе. Об этом насыщенном событиями и незабываемом
сентябре Папы Лучани напоминают прежде всего его замечательные общие аудиенции, традиционно
проходившие по средам, во время которых он использовал свою книгу «Катехизис по крупицам». В
этом труде, опубликованном в декабре 1949 года, молодой священник призывал катехизаторов
относиться к своему делу с воодушевлением, убежденностью и любовью, не только заботиться
о своих знаниях, а стараться быть прежде всего передающим эти знания. 30 лет спустя,
едва избранный Папой, он пожелал, вслед за своим предшественником, чтобы его аудиенции
– как он сказал 6 сентября – были «настоящим катехизисом, понятным современному миру».
Превратив
эти встречи с огромным числом верных в четыре стадии постижения самой сути христианства,
в первой аудиенции он подчеркнул: «Катехизатор, обучая, должен заботиться не только
о том, чтобы говорить самому, но прежде всего о том, чтобы заставить говорить учащихся,
используя все доступные ему средства». На следующей аудиенции, 13 сентября 1978 года,
цитируя римского поэта Трилуссу, св. Павла и св. Августина, Папа Лучани описал эмоциональный
экзистенциальный настрой акта веры как "капитуляцию перед Богом, но изменив свою жизнь",
то есть, зная, что Бог питает к нам "больше нежности, чем любая мать к своим детям".
20 сентября, в то время как во Фрайбурге международный конгресс обсуждал "Будущее
надежды", Папа Лучани говорил тоже о надежде, которую он уподобил «iucunditas» Фомы
Аквинского и «hilaritas» св. Августина. Наконец, 27 сентября, он говорил о любви,
которая не только остается в памяти и в сознании как любой предмет обучения, но и
привлекает всякий раз, когда думаешь о ней: «Любить означает бежать всем сердцем
к предмету любви».
Четыре общих аудиенции, во время которых неизменно ощущался
дух братства, с цитатами не только из Отцов Церкви и богословов, но и мыслителей и
писателей: во второй аудиенции была очередь Жака Озанама и Лакордера; в третьей –
Шарля Сен-Бёва и шотландца-некатолика Эндрю Карнеги; в четвертой Папа Лучани цитировал
одного из своих преподавателей и Жюля Верна. Моменты прямого контакта с собратьями-епископами
и множеством мирян. Атмосфера семьи, воспринимавшаяся так, как будто находишься в
присутствии Господа, ощущая при этом глубокую нежность, как это происходит с ребенком,
когда он находится в объятиях матери: "Как ребенок верит маме, я верю Господу".
Папа
Иоанн Павел I еще упомянет свою земную маму 13 сентября, чтобы проиллюстрировать особые
отношения доверия, которые устанавливаются в вере с Богом, еще раньше, чем с Его истинами:
«Когда я вырос, она мне говорила: «В детстве ты был очень болезненным, я носила тебя
от одного врача к другому и не смыкала глаз целые ночи напролет; ты веришь мне? Как
я мог сказать ей: «Мама, я тебе не верю?» Конечно, верю, верю в то, что ты говоришь,
но особенно верю в тебя». Всего четыре общих аудиенции этого краткого понтификата,
как четыре встречи большой семьи.
Истинный стиль семьи требует заботы, внимания
друг к другу, особенно в трудные времена, принося пожилым и заболевшим пищу, воду,
лекарства, – сказал Папа. И все же человеку "недостаточно физического тепла, пищи,
есть еще сердце; нужно думать также о сердце".
Затем, обращаясь к участникам
конференции по трансплантации, – уже тогда много обсуждались вопросы определения смерти
мозга для извлечения органов, и связанных с ними экспериментов на людях, чтобы получить
возможную выгоду для других пациентов, – Папа подчеркнул, что "нельзя превращать человека
в объект экспериментирования", особенно, когда он слаб или болен, как это может произойти
в пожилом возрасте.
Через неделю, говоря о вере, Папа Лучани описал ее динамизм
как беседу между Господом и каждым из нас. В этой аудиенции он использовал древнее
богословие Христа-Главы и Церкви-тела, то же самое, которое – в конце тринадцатого
и в начале четырнадцатого веков – позволило Джакомо из Витербо написать первый "отдельный
трактат о Церкви", в котором дается переосмысление теории власти с христологической
точки зрения. Папа представил Церковь как семью, в которой прежде всего любят
друг друга, и не предают, даже при наличии почти неизбежных недостатков: "Если они
есть, недочеты и недостатки, – а они всегда есть, – это никогда не должно уменьшать
нашу любовь к Церкви". На следующей аудиенции была очередь темы надежды, которую
Папа Лучани предварил несколькими отрывками из Божественной Комедии, устроив Данте
самый настоящий экзамен на три богословские добродетели: веру, надежду, любовь. Тема
надежды была рассмотрена с помощью характерного для катехизиса метода вопросов и ответов.
Папа продемонстрировал большую "симпатию к надежде", в отличие от определенной современной
культуры, которая отталкивается от характеристики, данной Ницше, называвшим надежду
добродетелью слабых.
В последнем катехизическом наставлении Папа Лучани прокомментировал
молитву-благодарение, в которой мы признаемся в любви Богу: «Боже мой, люблю Тебя
всем сердцем, превыше всего. Тебя, бесконечное благо и наше вечное счастье. Из любви
к Тебе люблю ближнего моего как самого себя, и прощаю полученные обиды. Господи, дай
мне любить Тебя еще больше» и назвал ее "знаменем христианского максимализма".
***
Микеланджело,
Мурильо и катехизаторы Альбино Лучани
Катехизис – это греческое
слово, которое означает: говорю с высоты. Сегодня это слово используется в трех смыслах:
а) обучение религии из уст в уста («посещать курсы катехизиса»), б) книга,
которая содержит религиозные истины в простой и доходчивой форме («купить катехизис»),
в) сами истины, содержащиеся в книге или изложенные в учебном процессе ("Катехизис
учит нас, что ...").
Первый смысл этого слова, обучение, является более
распространенным. Но следует иметь в виду, что это особое обучение: наставление не
только ума, но воспитание всей жизни: оно направлено не только на то, чтобы вложить
в голову некоторые знания, но передает твердые убеждения, такие живые и сильные,
чтобы привести к добрым делам, к осуществлению добродетелей. Позвольте мне объяснить.
Возьмем двух катехизаторов: первый говорит и объясняет хорошо, но дети у него не становятся
лучше; второй менее красноречив, но он так действует своим примером, убеждением, увещеваниями,
что в его школе дети становятся лучше, хотят посещать церковь, молятся охотно. Второй
стоит гораздо больше, чем первый, как катехизатор. Или возьмем двух детей, один знает
наизусть текст и понимает его, но его жизнь не соответствует тому, что он выучил в
тексте. Другой помнит мало, но стремится, чтобы стать лучше, применить на практике
то, что он изучил. Этот учил катехизис всерьез.
У Микеланджело спросили: "Как
вам удается создавать статуи такие полные жизни?». Он ответил: "Статуи уже в мраморе.
Нужно только извлечь их, отсекая лишнее". Дети, как мрамор, из сырья: из них можно
сделать честных, порядочных людей, героев, и даже святых. И это работа катехизаторов.
Отложите в сторону катехизис, и не будете знать, какие средства использовать, чтобы
сделать хорошими малых и больших. Будете говорить о "человеческом достоинстве"? Малыши
не понимают, что это такое, взрослые его ни во что не ставят. Выдвинете аргумент "категорического
императива"? Это еще хуже. И совсем другое дело, если вы будете говорить с малыми
и большими о Боге, Который все видит, Который награждает и наказывает, который дал
священный и нерушимый закон, Который дает таинства для укрепления нашей воли, – доброй,
но такой слабой и непостоянной. (...) Катехизис объясняет, почему мы страдаем в этом
мире, как нужно использовать богатства, почему все должны работать. Он ставит перед
нами Христа как образец, и говорит нам: «Делай как Он! Это твой брат. Он любит тебя,
прощает тебя, приходит обитать в тебе! Катехизис мы постоянно кричит нам: будь добрым,
будь терпеливым, будь чистым, прощай, люби Господа! Короче говоря, нет в мире более
нравственной силы, чем катехизис.
Жаль, что это огромная сила используется
недостаточно! Маленькие дети изучают катехизис мало; взрослые, обманывая себя, что
они изучали его, больше не изучают. И так возникает замкнутый круг невероятного религиозного
невежества: люди, которые знают науки и прочитавшие множество книг, ничего не знают
о христианстве, среди которого они живут, никогда не читали Евангелие полностью.
Не
говоря уже о многих других людях, которые посещают церковь и считают себя благочестивыми,
а на деле начисто лишены религиозных идей; которые считают, что имеют веру, а на самом
деле имеют только ее зачатки; которые ищут в благочестии не волю Бога, но впечатления
и чувства; которые игнорируют истинное поклонение и практикуют обряды, связанные с
определенными формулами, числами, наполовину каббалу, наполовину суеверия; которые
опустошают голову и сердце и загружают только нервную систему.
У Мурильо есть
картина, которая называется «Дети с раковиной». На спокойном и безмятежном фоне, в
то время как ангелы сверху смотрят и улыбаются, младенец Иисус дает напиться из раковины
младенцу Иоанну воды, зачерпнутой из прозрачного ручья, текущего у их ног. Это миссия
катехизаторов: заменить Иисуса и дать детям, вместе с катехизисом, воду вечной жизни.
Зависит прежде всего от катехизатора, успешна его миссия или нет. Св. Филиппо
Нери и св. Иоанн Боско катехизировали детей в каком-нибудь уголке ризницы, даже на
улице, без роскошных помещений, без средств, и все же заколдовывали, как волшебники,
и преобразовывали. У них было то, что нужно больше всего: религиозные качества, которые
делают христианином, моральные качества, которые делают человеком, ремесло или профессиональные
навыки, которые делают мастером: внешние качества, которые не делают ничего нового,
и они не являются существенными, – но они подчеркивают внутренние качества и позволяют
катехизаторам сиять перед детьми полным светом христианина, человека и учителя.
При
использовании материалов ссылка на русскую службу Радио Ватикана обязательна.