2018-04-25 11:23:00

Лицом к лицу с человеческой слабостью. «Speculum humanae vitae» Джованни Баттисты делла Ровере


В древней церкви Святого Франциска Ассизского в Турине уже с начала семнадцатого века верующие могли видеть большую картину (213 х 260 см), изображающую мрачное размышление на тему смерти. В разные периоды она называлась по-разному: Конец человеческой жизни, Символ человеческой жизни или просто «символической» картиной; но ее настоящее название - Speculum humanae vitae, Зеркало человеческой жизни. Работа была написана, подписана и датирована 1627 годом туринским художником Джованни Баттистой делла Ровере (1600/1603-1631/1634), сыном художника Иеронима, специализировавшегося на миниатюрах с серийными репродукциями Плащаницы.

Жизнь Джованни Баттисты была короткой. Отец отправил будущего живописца в Рим на учебу; в 1622 году Джованни женился, а в 1634 году скончался. Всего несколько картин можно без сомнения отнести к его авторству: это алтарная роспись с Девой Марией и святыми подписанная и датированная 1626 годом для прихода Ломбардоре (Турин), три картины, написанные по обету в 1630 году во время чумы в Карманьола (Турин), портрет святого Себастьяна для часовни Сан-Себастьяно в Монтеу Роэро (Кунео), подписанный и датированный 1631 годом.

Картина «Зеркало человеческой жизни» на протяжении столетий пользовалась заслуженной славой и восхвалялась уже источниками восемнадцатого века. Она была поставлена в атриуме францисканского монастыря, откуда извлек ее в 1933 году тогдашний ректор Дон Фердинандо Топпино. В 1935 году Евгений Оливеро в своей работе о церкви Святого Франциска Ассизского в Турине посвятил несколько страниц этой картине и отметил, что она имеет характер скорее «графики чем живописи»: больше, чем картина, «она производит впечатление цветного офорта», который мог бы украсить титульные листы «серьезных томов с богословским, нравственным, юридическим содержанием», тезисов и дипломов того времени. Оливеро прав: на самом деле, источником картины, которым воспользовался художник, является рисунок Джованни Фортуны Фортунио, выполненный в Сиене в 1588 году и выгравированный Андреа Андреани (Мантуя, 1560-1623).

Этот факт происхождения от гравюры, общий для многих работ даже известных художников, нисколько не умаляет изысканного качества картины.

На картине изображен фасад в маньеристском стиле конца семнадцатого века, с большой нишей, обрамленной двумя обелисками с обеих сторон; верхняя часть ниши занята тремя парками богинями судьбы из древнеримской мифологии. Эти персонажи намерены прясть, тянуть и обрывать нить жизни. Под ними изображено колесо жизни, над которым Адам и Ева обмениваются яблоком, дабы напомнить о том, что через них смерть вступила в судьбу человека.

Колесо разделено на восемь сегментов; каждый сегмент имеет череп - на скрещенных костях - с покрытой головой: это головные уборы пап, императоров, епископов, султанов, восточных царей, итальянских дожей, королей, кардиналов. Колесо опирается на голову старика: он символизирует время; по его бокам - две скорбящие фигуры, завернутые в черные плащи. Саркофаг с мертвецом стоит у основания ниши, поддерживаемой по бокам двумя скелетами, которые здесь символизируют атлантов.

Вся картина изобилует символическими ссылками на смерть. Над тимпаном два плачущих херувима опрокидывают факелы жизни; на вершине тимпана две руки скелета удерживают большой камень, с помощью которого будет поражена следующая жертва Танатоса, бога смерти. И затем неумолимые песочные часы, которые отмечают течение времени; под ними череп. Целый поток костей падает с обелисков, на которые нанизаны два черепа с широко распахнутыми челюстями. На вершине антаблемента большой ниши выступают два щита с лентами, содержащие смертные приговоры. Все это суета, и маска обмана покоится над могилой, у которой нагромождены в общей куче епископские посохи, кресты, книги, скипетры, мешки с деньгами, мечи, оружие, вместе с совой, обитательницей кладбищ.

Картина усеяна надписями, предназначенными для серьезного размышления о человеческой слабости; они видны под обелисками, на архитраве, на колесе, который неумолимо заставляет судьбы поворачиваться. Круг колеса несет на себе надпись из «Послания к Евреям» (9,27): «И как человекам положено однажды умереть, а потом суд». Все эти надписи заканчиваются у основания с дальнейшими увещеваниями о течении времени, о грядущем суде, о бренности человеческих дел.

Нет сомнений в том, что эта картина в начале семнадцатого века вызвала сильное впечатление и что ее послание смогло пройти нетронутым сквозь века: в самом деле, невозможно, также для сегодняшних людей, оставаться равнодушными к величавой торжественности этой темы.

Стиль живописца, изысканный и изощренный, выражается в образцовом живописном определении каждой детали, взятой из искусства миниатюры его отца. Техника, вкус цвета напоминают ломбардские и римские образцы той эпохи.

Тема Speculum humanae vitae, возможно, из-за ее способности точно передать действительность, имела большой успех во всей Европе; она копировалась и переосмысливалась художниками разных национальностей по всему континенту.

В эпоху, когда понятие об авторском праве было еще в далеком будущем, многие художники копировали оригинальную итальянскую гравюру. Стоит вспомнить изумительную работу французского гравера Эдме Моро (1597-1660) под названием Триумфальная арка смерти, завершенную вскоре после 1628 года. Дэвид Чернинг (1615-1691), гравер, работавший в Силезии в Польше, создает ее точную копию между 1645-м и 1654-м годами, находясь в Кракове; его гравюра, вероятно, лежит в основе знаменитой картины из церкви августинцев Св. Екатерины Краковской, изображающей колесо смерти. Немецкий гравер Эберхард Кайзер (1583-1631) также был сильно вдохновлен Колесом смерти Андреани при оформлении титульного листа в своей книге гравюр Пляска смерти, первое издание которой вышло в 1617 году. Наконец можно вспомнить гобелен XVII века из Музея изящных искусств Ла-Корунья, который также воспроизводит гравюру Андреани.

Таким образом, это была тема, связанная с более широкой европейской системой «Триумфов смерти», и почти пророческая картина, написанная накануне великой чумы Мандзони семнадцатого века, которая охватила всю Европу миллионами смертей.

Смерть сегодня уже не видна, как в прошлом, она как бы не относится к нам, мы не хотим ее видеть, даже если она постоянно осаждает нас; люди хотят избавиться от нее, изгнать ее. Однако ещё Блез Паскаль отметил: «Люди, не имея возможности избавиться от смерти, нищеты и неведения, решились, чтобы сделаться счастливыми, вовсе об этом не думать». Такому подходу решительно противостоит христианское учение, которое нам и предлагает эта символическая живопись.

(Итальянский искусствовед Арабелла Чифани)








All the contents on this site are copyrighted ©.