Смирение можно стяжать только посредством унижений и "жала в плоти"

Третью великопостную проповедь для Папы и Римской Курии отец Раньеро Канталамесса посвятил христианскому смирению: «Не мечтайте о себе». Проповедник Папского дома отталкивался от двойного увещания апостола Павла: «Не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил… не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе» (Рим 12).

Речь идет не просто о рекомендациях по скромности и умеренности, - пояснил священник: эти слова открывают нам обширный горизонт смирения. Наряду с любовью, о которой шла речь в прошлой проповеди, святой Павел подчеркивает основоположную ценность смирения. Это второе направление, в котором следует действовать, чтобы обновить собственную жизнь и жизнь общины.

Апостол применяет к римской общине традиционное библейское наставление о смирении, которое выражается посредством двух пространственных метафор: возвышения и снижения. «Высокомудрствовать» можно собственным умом или же исследованием, не учитывающим собственные пределы перед лицом тайны; высокомудрствовать можно и посредством воли, стремясь к престижным местам. Следуя библейской традиции, Павел придает смирению новое, оригинальное измерение, а именно измерение истины. Бог предпочитает смиренного потому, что смиренный пребывает в истине, это человек правдивый, аутентичный. Бог карает гордыню потому, что это ложь. Все в человеке, что не является смирением, - обман. Именно это, по мнению отца Канталамессы, объясняет тот факт, что греческие философы, познавшие многие добродетели, не знали смирения. Это слово имело для них негативное значение и было связано с малодушием. Греческие философы не умели связывать между собой смирение и истину, библейскую идею сотворения и библейскую идею греха.

Апостол Павел, говоря о смирении, обращается к мудрости: «Не высокомудрствуйте». Он призывает христиан не думать о себе слишком высоко, не иметь о себе преувеличенную идею, но оценивать себя сдержанно, правдиво, объективно. Увещанию «не высокомудрствуйте» соответствует увещание «последуйте смиренным»: мудрый человек – это человек смиренный, а человек смиренный мудр. Смиряясь, человек приближается к истине, которую видит в Божьем свете. Апостол увещает к справедливой оценке самих себя, а именно своего ничтожества. Эта правда о себе и есть драгоценная жемчужина: правда о том, что без Господа мы не можем ничего.

Склоняясь все ниже в нашем смирении, мы открываем в себе гордыню и осознаем, что эта гордыня происходит от ошибочного использования нашей свободы. Это осознание и есть смирение, смирение в истине.

Отец Канталамесса подчеркнул, что примером смирения в истине является Пресвятая Дева Мария. В ее словах о том, что Бог «призрел на смирение», ее смирение означает не добродетель, а состояние, принадлежность к категории убогих. Если бы Мария превозносила свое смирение, то это бы противоречило добродетели смирения, пояснил проповедник Папского дома. Такова особенность  смирения: тот, у кого оно есть, не знает об этом. Тот же, кто считает себя смиренным, не обладает этой добродетелью. Только Иисус имеет право сказать о Себе «Я кроток и смирен сердцем», поскольку в Его личности Богочеловека это и есть истина.

Но не надо думать, продолжил капуцин, что мы стяжали благодать смирения, только потому, что прочитали Слово Божье и признали свое ничтожество. Смирение стяжается в унижениях, когда другие говорят о нас правду, критикуют, осуждают, поправляют. Мы сами не можем убить нашу гордыню, ее можно преодолеть только благодаря внешнему вмешательству. Чтобы человек не мудрствовал о себе слишком высоко, Бог ставит его на своеобразный «якорь»: таким якорем было, например, «жало в плоти» апостола. Мы не знаем, что именно имелось в виду, но мы точно знаем наше собственное «жало в плоти», подчеркнул отец Канталамесса. Это может быть какая-то слабость, болезнь, бессилие, недостаток, который Господь нам оставляет несмотря на все мольбы об избавлении. Это может быть, например, человек, с которым мы вынуждены жить, хотя он постоянно обнажает нашу слабость и подавляет наше высокомерие. Иногда это бывает и нечто потяжелее: например, ситуации, когда служитель Божий видит крах всех своих усилий или же бессилие перед лицом зла и тьмы. Именно так мы учимся унижаться и стяжаем истинное смирение.

Смирение - сказал в заключение проповеди священник – служит не только для личного освящения: оно незаменимо для хорошего функционирования общинной жизни и для созидания Церкви. Смирение в духовной жизни – это «великий изоляционный материал», который позволяет потоку Божьей благодати проходить через человека не рассеиваясь, не провоцируя вспышки самопревознесения и соперничества.

Священник завершил проповедь словами из Псалма:

«Господи! не надмевалось сердце мое и не возносились очи мои, и я не входил в великое и для меня недосягаемое. 
Не смирял ли я и не успокаивал ли души моей, как дитяти, отнятого от груди матери? душа моя была во мне, как дитя, отнятое от груди».